Меня зовут Елена. Я выздоравливаю в АП 2,5 года. Мне захотелось проанализировать, как выглядит моё выздоровление, и для этого я выбрала несколько опорных точек, изменения в которых помогли мне увидеть свой прогресс.
Я пришла в АП худеть, но до сих пор не похудела. Довольно длительное время я считала, что прогресс в выздоровлении определяется количеством сброшенных килограммов. Я думала, что раз нет сброшенных килограммов, то нет и выздоровления. Сейчас выздоровление для меня определяется другими критериями.
Первый из них — компульсивное пищевое поведение.
До программы я с помощью еды пыталась решить проблемы в других сферах жизни. Я бежала к еде, когда чувствовала себя покинутой, отвергнутой, несчастной, никчёмной, плохой, нелюбимой, когда не могла отстоять свои интересы. Еда всегда оправдывала мои ожидания, в отличие от людей и Бога. Мне нужно было наедаться до отвала сладкой и жирной пищей, чтобы снимать напряжение, возникавшее, когда жизнь не соответствовала моим ожиданиям. Я запихивала в себя еду даже когда уже было не вкусно, наказывая себя ею за неспособность быть достаточно хорошей. Внутренний посыл был такой: «Сдохни от ожирения, раз ты такая никчёмная».
В понятие компульсивного пищевого поведения у меня также входят диеты. Так как переедание с детства было моим привычным способом снимать напряжение, у меня всегда был избыточный по меркам ИМТ вес. Периодически мне в голову приходила мысль, что все проблемы в жизни у меня именно из-за лишнего веса, и тогда я садилась на диету. Я читала умные книжки, где было написано, сколько нужно весить при моём росте, и сколько килокалорий я должна съедать в день, чтобы достичь этого веса. Я тогда не думала о том, что эти данные — не про меня. Их составляли на основе каких-то усреднённых показателей люди, которые меня в глаза не видели. Мой ум говорил мне, что нужно просто следовать этим рекомендациям, что другие люди лучше меня знают, что для меня хорошо, а что — плохо. Но моё тело почему-то не подчинялось этим правилам. Я не худела так, как рассчитывала. А после каждой диеты набирала больше, чем сбросила, и ощущала ухудшение здоровья.
Поэтому моё выздоровление в АП в части компульсивного пищевого поведения выглядит так: я не худею с помощью ограничений, я слушаю своё тело, налаживаю контакт с ним, кормлю его по голоду и до сытости, стараюсь выбирать продукты, от которых чувствую себя хорошо, и избегать продуктов, от которых чувствую себя плохо. Я не считаю калории и учусь доверять своему телу, не делю продукты на плохие и хорошие по принципу «от чего худеют и отчего толстеют», не ругаю себя, если сделала не самый лучший выбор и съела что-то, от чего, скажем, отекаю и чувствую слабость, не взвешиваюсь, гоню от себя мысли о похудении.
Второй критерий —страх быть отвергнутой.
Я росла с очень контролирующей мамой, которая часто обвиняла меня в своём плохом настроении. Я с детства всеми силами старалась ей угодить, но в глубине души точно знала — у меня это не получится, она всё равно найдёт, к чему придраться, и отругает меня. Я тогда не понимала, что никакие мои мысли, слова и поступки не могут повлиять на чувства и поступки другого человека. Я верила, что способна разозлить или задобрить маму, и старалась изо всех сил ей угодить. Потом такое же отношение я перенесла на всех людей. Я никому не могла отказать, более того — сама предлагала помощь, о которой не просили, а потом не знала, где взять ресурс, чтобы выполнить обещания. То есть была махровым спасателем. Я не осознавала, что за всем этим «спасательством» прячется страх быть отвергнутой, потребность быть нужной, потребность в чужом одобрении и ожидания, что люди, которых я спасаю, будут так же спасать меня. Когда этого не происходило, а этого практически никогда не происходило, я обижалась и чувствовала себя отвергнутой и разочарованной оттого, что никакие мои усилия не приносят нужного результата.
В программе мне пришлось пройти через этот страх. Помню, как мне было трудно говорить «нет» школьной подруге, которая до этого ни в чём не знала от меня отказа, но часто слышала претензии за то, что она меня использует. Я была готова к тому, что могу услышать в ответ бранные слова, но услышала: «Знаешь, с тобой стало легче общаться. Ты стала более понятной».
Я пришла в программу с абсолютно замороженными чувствами — вообще не понимала, чего хочу и чего не хочу. Поэтому сначала я не чувствовала, когда не могу и не хочу что-то сделать, а когда говорю «нет» только из страха свалиться обратно в угодничество. В тот период я почти на всё говорила «нет». Мне было невероятно трудно отказывать, ведь я по-прежнему хотела быть хорошей. Но я уже понимала, что если не откажу, то потом объемся. Можно сказать, что на тот момент я ставила границы не потому, что мне это было необходимо (мне было комфортно и привычно в угодничестве и страшно было оттуда выходить), а чтобы не переедать. Угодничество приводило к тому, что мне приходилось восполнять нехватку ресурса перееданием, а также рождало у меня ожидания такого же поведения других людей, а эти несбыточные ожидания приводили к обидам и напряжению, которое я снимала перееданием.
В выздоровлении я больше не хочу быть хорошей. Я хочу быть собой. Мне больше не нужно никому угождать, потому что у меня исчезла потребность в том, чтобы другие люди одобряли и принимали меня. Я больше не нуждаюсь в других людях для того, чтобы чувствовать себя хорошо.
Третий критерий — недоверие себе.
До программы я считала, что мои слова и поступки важнее чувств. То есть, например, я чувствовала обиду, но отворачивалась от неё, делала вид, что не обиделась. Мне казалось, что и поступала я так, как будто не обиделась. Я даже не понимала, что лицемерю, думала, что это и есть духовный рост — поступать хорошо, не обращая внимания на свои чувства. Но чувства такого не прощают.
Сначала я ещё видела свои «плохие» чувства. Тогда я думала: «Как хорошо, что их никто не видит, и никто не знает, какая я ужасная. Я бы охотно залезла внутрь себя и изменила нынешние чувства на постоянную радость и благодарность, но не знаю как это сделать. А раз не получается изменить чувства, я буду их игнорировать. Я буду поступать так, как говорят значимые для меня люди, и этого будет достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо». Оказалось, что чем дольше я так делала, тем меньше распознавала свои чувства, а затем и вовсе потеряла связь с ними. Я ничего не чувствовала и поэтому опиралась на мнение о себе других людей. Я верила людям, говорившим мне, чего я хочу и чего не хочу, что мне нужно и что не нужно. Помню, какой растерянной я тогда была. Я не понимала, как нужно поступить, что сказать, что сделать, не могла принять самое простое решение без чьего-то указания. Я перекладывала на других людей ответственность за свою жизнь, но при этом должна была постоянно их контролировать, чтобы они поступали так, как мне надо, чтобы давали мне то, что мне нужно. Я жила в страхе — боялась, что люди заведут меня не туда или бросят. Я боялась близких отношений, везде мне чудился подвох. Ведь я не могла опираться на собственные чувства, а опора на других людей не может быть прочной. Рано или поздно люди обязательно поступали вопреки моим ожиданиям. То есть, в моём представлении, покидали меня.
И чем больше я отворачивалась от своих чувств, тем сильнее они управляли мною — они копились внутри и прорывались наружу в самый неподходящий момент в виде истерик или неадекватных реакций, с которыми я ничего не могла сделать.
Выздоровлением в этой сфере я считаю то, что научилась ценить свои чувства. Сегодня мои чувства – самое дорогое и важное, что у меня есть. Это язык, на котором Бог говорит со мной. Я не могу их изменить, но могу попробовать понять, что Бог хочет мне сказать. Я могу наблюдать за ними, признавать, уважать и анализировать их. Принятие какого-то чувства не означает, что я ему подчинилась. Это означает, что я признаю его существование и его нужность в данный момент для меня. Но мне НЕ обязательно действовать под влиянием это чувства. Когда я вижу всю картину целиком, я могу сделать осознанный выбор. Я не умею управлять чувствами, но и чувства уже не управляют мною. Я вижу свои чувства и принимаю на их основе взвешенное решение.
Четвёртый критерий — отношения с Богом.
Я пришла в программу с ощущением, что есть только Бог и я. То есть все и всё вокруг — Бог, но я существую отдельно от Него. Я думала, что Бог выражает свою волю через слова и поступки других людей, а мне нужно подчиняться, ведь я хотела заслужить Его любовь. Я только в программе поняла, что всё, что я делала, было попыткой заслужить любовь того, чью любовь не надо заслуживать, или избежать Его наказания. Я угождала Богу, делая хорошие дела, и ждала, что Он в ответ угодит мне — скажем, сделает для меня что-то приятное. Любое приятное событие я расценивала как поощрение моих действий, а любое неприятное — как наказание от Бога за то, что я Ему не угодила. Это рождало дикое напряжение, ведь я понятия не имела о том, как угодить Богу.
Я абсолютно не доверяла Богу. Мне казалось, что если я Ему доверюсь, Он отберёт у меня всё, что мне дорого. И такому Богу программа предлагала мне препоручить свою волю и свою жизнь? Это было невозможно.
Примерно через полгода с начала работы по программе в моей жизни произошло Божье чудо. Я просто однажды утром проснулась с ощущением, что у меня есть Бог. Я перестала ощущать Его как внешнее давление и стала ощущать как внутреннюю опору. Некоторое время после этого я проверяла прочность этой опоры. Я начала поступать так, как считала нужным, и наблюдать за результатами. Я боялась наказания Бога за такое «своеволие». Но наказания не было. Наоборот – больше всего я чувствовала поддержку Бога именно тогда, когда поступала по-своему, рискуя услышать, что я — для кого-то плохая, раз не делаю то, что от меня хотят. Так постепенно мои отношения с Богом ушли от парадигмы наград и наказаний в ощущение, что со мной постоянно есть кто-то, кто всегда на моей стороне. Мне не нужно ничего делать, не нужно ничего заслуживать. Я могу делать то, к чему лежит душа, даже если это не соответствует чьим-то взглядам на жизнь. Скажем, мне не нужно зарабатывать деньги. Я делаю то, что люблю, а Бог заботится о моём пропитании. Я получаю Его любовь и заботу даже тогда, когда не прошу об этом. Мне не нужно просить любящего Отца что-то мне дать или что-то забрать. Он лучше меня знает, как меня любить. Мне остаётся только не мешать.
Пятый критерий — эгоизм и эгоцентризм
Большая книга Анонимных Алкоголиков говорит, что корень всех наших проблем — эгоизм и эгоцентризм. В моём понимании эгоизм это когда я хочу, чтобы люди что-то делали для меня или по моей указке, то есть контроль. Эгоцентризм — про то, чтобы всё в мире было таким, как я хочу, в том числе и я сама. Скажем, я хочу, чтобы все жили в мире, никто не болел и не умирал, а особенно я и мои близкие. Или я хочу всегда быть радостной, милой и тёплой, никогда не злиться и не ругаться. Вроде бы хорошие желания. Почему же тогда они эгоистичны? Потому, что за ними лежит несогласие с тем, что есть. В мире и внутри меня происходит и то, что принято называть хорошим, и то, что принято называть плохим. И от меня это не зависит. Пока я этого не понимала, у меня возникало напряжение всякий раз, когда я не была согласна с тем, что есть, когда внутри был протест: «Так не должно быть». Это могло касаться и дел в мире, и поступков других людей, и моих собственных чувств и действий.
Мне было трудно признать в таком подходе к жизни свой эгоцентризм. Где он, если я всем хочу добра? Я стала разбираться. В английском варианте Большой книги используется слово ego. Я посмотрела его перевод в словаре. Там предлагается, в том числе, вариант: «моё я». Я понимаю это «я» как иллюзию собственной обособленности. Как будто капля в океане считает себя отдельной каплей и не видит, что неотделима от всей остальной воды. И именно это ощущение отделённости, обособленности, оставленности, ощущение того, что я не такая, как все, что я какая-то поломанная, являлось одной из причин моего переедания. Теперь я чувствую, что я — часть огромного океана — и живу по его законам. И это ощущение единства со всем сущим я считаю самым важным на данный момент показателем своего выздоровления. Я больше не противлюсь тому, что есть, но могу выбирать, какой хочу быть и как хочу поступить с тем, что есть.
Чувство отделённости у меня напрямую было связано с недоверием Богу. Я не верила, что Бог делает самое лучшее для меня. Я сама знала, что для меня лучше, и использовала контроль и манипуляции, чтобы самой брать то, что Бог не давал, когда я хотела. Конечно, ничего хорошего из этого не получалось.
До прихода в программу я считала эгоизмом заботу о себе, выстраивание своих границ, проговаривание своих чувств, ведь значимые для меня люди с детства называли это эгоизмом. Поэтому я не позволяла себе всего этого и сердилась, когда другие позволяли себе. Я думала, что все должны угождать друг другу, и называла это дружбой и отношениями. Я не видела разницы между угодничеством и настоящей любовью и заботой. Я привыкла ругать себя за ошибки. А ошибками считала свои действия, приводившие не к тому результату, которого я хотела. Когда результат совпадал с ожиданиями, я хвалила себя и благодарила Бога, а когда не совпадал – ругала себя и считала, что Бог меня наказывает.
Теперь я знаю, что результат чего бы то ни было не зависит от моих действий. Никогда. Никакой. Результат — территория Бога. И это даёт мне огромную свободу поступать так, как я считаю нужным. Раньше я делала то, чего не хотела, от чего не получала удовольствия, в надежде получить удовольствие от результата. Теперь я стараюсь делать только то, от чего получаю удовольствие в процессе, ведь я знаю, что не могу повлиять на результат. Это помогает радоваться жизни, независимо от жизненных обстоятельств.
И ещё я пришла к пониманию, что раз результат — не в моей власти, то не может быть ошибок, потому что ошибка для меня — это когда мои действия привели к нежелательному результату. А раз результат не вызван моими действиями, мыслями или чувствами, то мне не за что себя ругать. Я позволила себе чувствовать думать и делать то, что считаю нужным. Так ушли самобичевание и недоверие, и освободилось место для любви. Я верю в то, что любовь НЕ рождается в сердце. Она живёт там всегда. Я с ней родилась. Ей просто нужно дать пространство, убрав всё, что мешает. Сейчас у меня в сердце есть любовь. Она распространяется и на меня, и на окружающих. Чтобы чувствовать себя любимой, мне больше не нужно, чтобы меня любили другие люди. Мне достаточно любви Бога и моей собственной. Если кто-то меня любит, это говорит лишь о том, что в его сердце есть любовь. Обо мне это ничего не говорит. Кто-то меня любит, кто-то ненавидит, а я — одна и та же. Это не про меня, это — про них.
Шестой критерий — власть ума над чувствами
Сколько я себя помню, я гордилась своим умом, не понимая, что дала ему слишком много власти. Я жила в голове. Там я решала, что правильно, а что неправильно, что хорошо, а что плохо, что полезно, а что вредно, что я хочу и чего не хочу. Там я строила схемы манипуляций, чтобы получить нужный мне результат. Чувства в расчёт не брались.
Узнав в программе, что я не отвечаю за результат, я испытала огромное облегчение и одновременно какую-то растерянность. А как мне понять, правильно ли я делаю, если результат от меня не зависит? На что мне теперь опираться, если раньше я опиралась как раз на результат?
Я стала опираться на чувства. Это выглядит у меня так: если я делаю что-то с желанием, удовольствием и радостью, то это мне и нужно делать. Я испытываю радость от процесса, и мне всё равно, каким будет результат. А если я делаю что-то в надежде получить удовлетворение определённым результатом, то лучше этого не делать. В первом случае позыв идёт из сердца и я считаю его волей Бога. Во втором — из головы. И это — контроль ума, который для меня сегодня является синонимом своеволия.
Например, я люблю высказываться на живых группах. Меня прям распирает от потребности делиться опытом. И мне не важно, как люди воспримут мои слова, мне важно их произнести. Желание говорить идёт от сердца. А не так давно на группе я почувствовала, что не хочу высказываться. И тут включился контроль ума. От ума я говорила то, что как я думала, полезно услышать новичку, который был на группе. И Бог мне сразу показал мою ошибку — всё время, пока я говорила, новичок шёпотом общался со своей соседкой. Меня они оба не слушали. А я ещё раз убедилась в том, что ум — плохой помощник там, где нужно слушать сердце.
Из этой ситуации я поняла, что как только «ведусь» на то, что в голове, я теряю контакт с Богом в сердце.
В выздоровлении я научилась отличать голос сердца от голоса ума. Но голос сердца слышен только когда ум — в покое. Так что моя задача — всегда быть настроенной на сердце. Такой настрой даёт невероятное расслабление. Мне не нужно думать, где в моих мыслях воля Бога. Её там нет. Воля Бога — в моём сердце, и там я её ни с чем не перепутаю.
Обещание сбылось
Я говорила в начале, что первое время оценивала своё выздоровление по количеству сброшенных килограммов. А вес вырос. Поэтому я очень удивилась, когда случайно обнаружила, что для меня сработали обещания Девятого Шага, изложенные в Большой книге Анонимных Алкоголиков на странице 81. Вот они.
Мы познаем новую свободу и новое счастье. Мы не будем сожалеть о нашем прошлом и вместе с тем не захотим полностью забывать о нём. Мы узнаем, что такое чистота, ясность, покой. Как бы низко мы ни пали в прошлом, мы поймём, что наш опыт может быть полезен другим. Исчезнут ощущения ненужности и жалости к себе. Мы потерям интерес к вещам, которые подогревают наше самолюбие, и в нас усилится интерес к другим людям. Мы освободимся от эгоизма (так в оригинале, но мне хочется сказать, что мы освободимся от ложного чувства авторства). Изменится наше мировоззрение, исчезнут страх перед людьми и неуверенность в экономическом благополучии. Мы интуитивно будем знать, как вести себя в ситуациях, которые раньше нас озадачивали. Мы поймём, что Бог делает для нас то, что мы не смогли сами сделать для себя.
В моей жизни эти обещания чудесным образом стали реальностью. Именно так для меня выглядит выздоровление.
